Я на груди твоей долго искал не любви – понимания света.
Время прощается жизнью зеленой, вырвались умбра и стронций.
Смерть налетела и рвет, что осталось от нас и индейского лета.
Руки твои здесь остались держать голоса и запахи мира.
Помню, как ты обнимала глазами полет голубиного поля
Все, что здесь было осталось двоим - это я и пустая квартира.
Верность и трепет снегов за окном объяснили новые роли.
Все что кричало должно замолчать мешает узнать, как ты дышишь.
Вселенная в чашке воды на столе, испаряясь стала печалью.
Роль эту мне никогда не прожить, какую музыку слышишь.
Паузы сны а вокруг тишина все что тебе я вручаю.